Сегодня 40 дней со дня гибели моего друга Ростислава Журавлева. Впервые мы встретились на одной из партийных тусовок – мы сидели за одним столом. Сквозь опьянение я тогда запомнил, что Ростислав журналист, родом с Урала, а в 2014 воевал в ополчении.
Уже более плотно мы стали общаться, когда я отправился в Афганистан, а он в это время как раз был в Узбекистане. Это меня во многом и спасло – Ростислав передавал мне деньги через дальнобойщиков, когда я застрял у границы и был уже на мели. Тем приятней было встретиться с ним в Ташкенте, когда удалось выбраться. Мы сидели в гостинице, выпивали, щёлкая местные каналы – как и везде с новостями, попсой и сериалами. Внезапно, мы наткнулись на йеменский канал, где нон-стопом шли пропагандистские ролики йеменских повстанцев – стрельбы, взрывы под нашиды. Мы очень этому развеселились.
А спустя полгода началось СВО. Мы несколько раз пересекались в Луганске, но чаще виделись в Мелитополе, где Ростик находился весь последний год, работая на Запорожском направлении.
За несколько дней до гибели, Ростислав приехал в Донецк, отметить свой день рождения с товарищами. Я тогда был в отъезде. Через пару дней мы созвонились, договорились пообедать. Около получаса мы кружили по центру города и не могли найти друг друга. Потом выяснили, что ищу я его в Донецке, а он уже вернулся в Мелитополь. Посмеялись, сказали – будем на связи… На следующий день Ростислав погиб.
Если не ошибаюсь, это первый случай гибели профессионального военного корреспондента на этой войне. Ростислав с его боевым опытом, опытом работы в Карабахе, Средней Азии, Афганистане, с его почти беспрерывным пребыванием в зоне СВО стал таким образом первым.
