Экс-замначальника Главного управления международного военного сотрудничества минобороны, генерал-лейтенант Евгений Бужинский:
Для меня это контрнаступление ВСУ — большая загадка. В военной академии нас учили, что для проведения успешной наступательной операции нужно создать значительную двухэшелонную группировку, где будет эшелон прорыва и эшелон развития успеха. Пишут, что ВСУ не будут создавать крупную группировку, в наступление пойдут малочисленные мобильные группы. Они будут прощупывать оборону, пытаться найти слабые места. Но достичь какого-то заметного успеха силами групп численностью до батальона, с десятком танков — это из области фантастики. Захватить Мелитополь, перерезать сухопутный коридор в Крым, как они планируют, такие мобильные группы не смогут.
Кроме того, у ВСУ нет преимущества в воздухе — а это один из решающих факторов при любом наступлении. Преимущества в бронетехнике, в ствольной артиллерии у них тоже нет. А для успешного наступления требуется преимущество как минимум 3:1. То же касается и личного состава. Да, звучали цифры, что украинцы имеют под ружьем то ли 200, то ли 400 тыс, то ли миллион человек. Но судя по утечкам данных, в реальности ВСУ подготовили и вооружили всего 12 бригад. Это максимум 40-60 тыс. человек. Российская группировка существенно больше. Так что даже арифметически планы контрнаступления с реальностью не бьются.
Я думаю, что такая операция продлится максимум три недели. ВСУ не прорвут нашу оборону, особенно на юге, где открытая местность. Я не верю, что в нынешнем своем состоянии они смогут достичь значительных успехов.
[Зачем России битва за Бахмут?] Руководством России поставлена задача — выйти на границы Донецкой и Луганской областей. Выполнить эту задачу, не взяв Бахмут, а затем Краматорск и Славянск, невозможно. Овладев Бахмутом, российские войска могут выйти на оперативный простор и подойти к последним крупным оборонительным пунктам ВСУ в Донецкой области. А почему украинцы так упираются? Для них это какой-то символ их сопротивления, как они говорят.
С моей точки зрения, применение тактического ядерного оружия на Украине не имеет ни военного, ни политического смысла. Для чего применять ядерное оружие? Чтобы напугать противника, демонстративно стереть с лица земли какой-нибудь украинский город? Ничего, кроме всеобщего осуждения, в том числе со стороны наших союзников, мы не получим.
К тому же я абсолютно уверен, что за тактическим ядерным оружием в ход пойдет и стратегическое. Эскалация будет неконтролируемой, вплоть до взаимного уничтожения России и США. Рассматривать применение такого оружия имеет смысл только в том случае, если США непосредственно начнут воевать против нас. Но я надеюсь, у них хватит ума этого не делать.
Я надеюсь, что до конца 2023 года горячая фаза СВО завершится. Хотя кто-то считает, что конфликт может длиться и два, и три года, и даже пять лет. Но я так не думаю. Во-первых, на такой срок у Украины не хватит ресурсов, даже с учётом помощи Запада.
Многое будет зависеть и от итогов украинского наступления. Если украинцы проиграют, то их наверняка вынудят пойти на дипломатическое урегулирование. Бесконечно снабжать оружием и поддерживать горячий конфликт Запад не готов, несмотря на все громкие заявления.
Как признают американцы, на Украине нет аэродромов, пригодных для взлета и посадки тех же F-16, а модернизировать имеющиеся очень сложно. Нет базы для материально-технического обслуживания и ремонта таких машин. Создавать всю эту инфраструктуру с нуля, под огневым воздействием бессмысленно. Поэтому, если решение о поставках F-16 и будет принято, базировать их придется на территории соседних стран — Польши, Румынии или Словакии.
Но если эти самолеты будут оттуда взлетать и наносить удары по нам, мы просто будем вынуждены в ответ наносить удары по местам их базирования. То есть бить по территории стран НАТО. По сути, американцам придется сейчас решать — готовы ли они начать Третью мировую войну. Это будет для них момент истины.
