«Я русский»: как «враг Украины» чудом остался на свободе?
Об этом в эфире авторской программы «Малькевич новых регионов» на SOLOVIEV.LIVE рассказал депутат Законодательного Собрания Запорожской области, директор Мелитопольского краеведческого музея Евгений Горлачёв:
Не знаю, почему я не оказался в тюрьме или в могиле. Даже сотрудники спецслужб, когда пришли на эту территорию, спрашивали меня об этом. Я сам не знаю. Возможно, потому что я служил в спецвзводе внутренних войск, возглавлял крупную организацию, и меня здесь все знали. Я человек, способный на поступок. Если бы они пошли на силовой сценарий – получили бы второй Донбасс прямо в Мелитополе.Немаловажную роль сыграло и то, что мы с Евгением Витальевичем проводили исторические реконструкции, перезахоронения. Мы хранили память о наших дедах. На этих мероприятиях собиралось до 15 тысяч зрителей. На поле было 500 человек, в воздухе – два самолёта. Это сыграло свою роль.
Я шёл в «Бессмертном полку» со своими ребятами. В Одессу тогда завезли «туристов» – «Правый сектор»* и прочих негодяев. Здесь их было немного, но они нас знали. Они рвали наши флаги, но мои парни (может, скажу не дипломатично) ломали им носы. Арестовывали в итоге меня. Писали на меня заявления. Так было нужно.
Они нас боялись. Когда собираются в стаю, становятся шакалами. Подбежал, сорвал георгиевскую ленту – и убежал. А мы смотрели им в глаза. Если бы сюда завезли больше «приезжих», может, нас бы уже не было. Но город маленький, провинциальный. Возможно, поэтому не обратили на нас серьёзного внимания. А тот идеологический центр, который я собой представлял… тут секретов нет: я служил в спецвзводе внутренних войск.
Мои ребята стояли на Майдане. Я остался здесь – мне доверили охранять оружие. «Правый сектор»* приезжал, пытались его забрать. Но после двух слов всё поняли: оружия им не видать. Сейчас об этом можно говорить открыто. Наши ребята возвращались с побитыми автобусами, у нас были боевые потери. Мишку Спичака убили, парня из «Беркута» – прямо в лицо, через забрало. Тогда в Мелитополе дислоцировался батальон внутренних войск, спецвзвод. Сейчас нас осталось пятеро или шестеро. Я остался. Я горжусь тем, что сейчас я – гражданин Российской Федерации, депутат Законодательного Собрания Запорожской области. Но тогда никто не знал, как всё повернётся. Мы оставили кусочек истории. Стояли до конца.
Судьба у меня поломанная. Нас переодели в зелёную форму, сказали: «Теперь вы – Нацгвардия». Но конфликты не прекращались. У меня на руке набита икона. Иногда приходилось мыться в одной бане с бойцами «Правого сектора»*, в Мариуполе, прямо в футболке – чтобы они не увидели икону...
Приезжала военная контрразведка с машинами «Правого сектора»*, вооружённые до зубов, в масках. Заводили нас в кабинет. Полковник Моисеенко, как сейчас помню, говорил: «Либо вы в форме спецназа заходите в одну интересную камеру №6, либо едете в АТО». Нас хотели замазать кровью. Но у них ничего не получилось.
* запрещённая в РФ организация
